Сегодня в закрытом судебном процессе по обвинению меня в оскорблении федерального судьи в третьем поколении, блатной девицы Маши Шишкиной коллегия присяжных заседателей вынесла вердикт.
Присяжных тетушек не насторожил ни закрытый характер процесса, ни то, что им не показали ни одного текста, которые мне вменялись как оскорбительные, не произвело на них впечатления иПоследнее слово.
Господа присяжные!
Спасибо, что досидели до конца этого закрытого политического процесса.
Начну с неуважения к суду. Ведь именно в этом меня обвиняют.
Российскую судебную систему я не уважаю.
Ещё в 1993 году я, будучи кандидатом в депутаты Совета Федерации, агитировал избирателей голосовать против проекта Конституции, вынесенного Ельциным на референдум после расстрела парламента. Поскольку этот проект был перекошен в сторону исполнительной власти, вся судебная власть административно и экономически оказалась зависима от президента, ситуация неизбежно стала бы развиваться в сторону фактического самодержавия. Что и произошло после захвата власти хунтой подполковника Путина и установлением его пожизненной диктатуры. Как Вы знаете, суды исправно обслуживают процессы захвата власти, отъема собственности и преследования оппонентов режима.
Характерно для неуважаемой мною российской судебной системы то, что все федеральные судьи назначены лично диктатором Путиным или временно занимавшим место президента его помощником Медведевым. Все они служат лично человеку, их назначившему, а отнюдь не правосудию и не защите прав и свобод граждан.
Откуда взялось это политическое дело?
Всё оттуда же. Это пятое уголовное дело, возбужденное против меня по приказу из Москвы, от заместителя Генерального прокурора Сергея Фридинского. Первые два дела возбудили в конце 2005 и начале 2006 по статье за мошенничество. Провели обыски у меня в Москве, у мамы в Новосибирске, на даче в Бердске, изъяли все компьютеры. Кстати, до сих пор не вернули, хотя дела давно уже прекращены по реабилитирующим основаниям. Осознав, что никакого мошенничества мне пришить не удается, тогда же, в марте 2006 года, распорядились привлечь хоть за что-нибудь.
Московская директива о возбуждении ещё одного, хоть какого-нибудь дела пришла в прокуратуру Новосибирской области 29 марта 2006 года. Требовали отчитаться до 15 апреля. И уже 31 марта 2006 года двое сотрудников ГИБДД написали ложные доносы о том, что я их публично обматерил на пустой ночной дороге. 14 апреля 2006 года новосибирские органы отчитались перед Москвой о возбуждении дела.
По этому делу меня три (три!!!) года держали под подпиской о невыезде из Новосибирска, фактически, в ссылке. Из-за этого дела случайного свидетеля задержания моего автомобиля, курсанта военного училища, отчислили с 5 курса. За то, что он отказался дать показания против меня. А его об этом очень убедительно просили сотрудники Особого отдела ФСБ в училище.
Апелляционную жалобу на обвинительный приговор по этому делу поручили рассматривать Марии Шишкиной. Тогда Мария Шишкина была назначена судьей на три года и ей предстояло доказать свою преданность режиму, чтобы стать федеральным судьей без ограничения срока полномочий. Мария Александровна 15 (15!!!) месяцев тянула рассмотрение моей жалобы, признав, в итоге, меня виновным в публичном оскорблении двух вооруженных представителей власти в присутствии одного свидетеля, который утверждал прямо обратное, т.е., что представители власти без повода остановили мой автомобиль, обматерили меня и задержали.
То есть, Мария Александровна честно отработала спущенный из Москвы заказ. В отличие от курсанта-свидетеля она не стала рисковать своей карьерой и вынесла то решение, которое от неё требовалось.
Кроме того, исполняя заказ на продление моей ссылки, написала донос о том, что я её оскорбил своим ходатайством об отводе. Благодаря этому доносу я ещё два года находился под подпиской о невыезде, фактически, в ссылке. Дважды по двое суток провел в тюрьме, однажды меня специально держали в тесной клетке для диких зверей. Тут неподалеку – на ул. Писарева, по четной стороне. Меня помещали на месяц в психушку, якобы, для обследования. Выпустили через неделю сами врачи, поскольку международный резонанс в связи применением психиатрических репрессий к бывшему представителю Совета Федерации в Парламентской ассамблее Совета Европы был крайне отрицательным.
Поэтому нет у меня никаких оснований для уважения судьи Марии Шишкиной. Она, очевидно, пользуется уважением своего начальства, приказы которого выполняет беспрекословно, за что и была назначена судьей пожизненно Указом президента в прошлом году. Но уважаемый судья и исполнительный чиновник – это разные профессии.
Моё негативное отношение к личности Марии Шишкиной усиливает то, что я с советских времен не люблю блатных. А у Марии Александровны, как говорится, «одна рука волосатее другой». Трое её старших родственников (бабушка, мама и дядя) имеют статус федеральных судей. Потому и Марию Александровну в 27 лет удостоили того же высокого статуса. Вроде бы всё законно.
Но. Судья должен быть мудрым, опытным и уважаемым человеком. В демократических странах стать судьей человеку младше 40 лет невозможно – никто не проголосует за юношу или девушку, не доказавшего своей мудрости предшествующей биографией. Там же, где судьи назначаются указом диктатора, главными критериями получения столь хлебного места становятся преданность диктатору и блат. Римский император Калигула ввел в Сенат своего коня, российский диктатор Путин назначил судьей Марию Шишкину.
При всём моём неуважении к судебной системе Российской Федерации и к некоторым судьям в частности ст. 297 УК РФ я не нарушал.
Потому что вел себя в судебном заседании предельно корректно, ни разу не перебил судью, ни разу не взял слова без её дозволения. То есть, никаким образом не провоцировал срыв судебного заседания. Неслучайно никто не ознакомил вас, присяжных, с рапортом или протоколом судебного пристава, а именно эти люди обязаны проводить доследственную проверку по заявлениям о преступлениях по ст. 297 УК РФ «Неуважение к суду». Но ни один пристав об этом «преступлении» не знал. Потому что «преступления» в зале суда не было. Теперь это признало и обвинение. То есть, изначально уголовное дело по ст. 297 было возбуждено незаконно.
Вас хотят ввести в заблуждение, убедив в том, что судью можно оскорбить не в здании суда, не в ходе судебного заседания, а в Интернете. Хотят создать ещё один прецедент преследования за свободу слова в сети свободного общения.
Но в Интернете, как и в кинотеатре, как и в общественном туалете судей нет. Там есть пользователи. Если один пользователь хочет оскорбить другого пользователя Интернета, он посылает ему электронные сообщения, отправляет комментарий на его сайт или на его страницу в социальной сети. Я ни одного письма, ни одного сообщения, ни одного комментария Марии Шишкиной не отправил. Как же я мог её оскорбить?
Оказывается, Мария Шишкина и следственный комитет с прокуратурой оскорбились, зайдя в мой личный дневник в Живом Журнале, куда я никого из них не приглашал. Им не понравилось моё мнение о Марии Шишкиной. Моё мнение о верной служанке Национального Лидера не понравилось карательным органам того же Национального Лидера.
Но наличие собственного мнения пока ещё не преступление. В Конституции, слава Богу, есть ст. 29:
1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.
2. Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.
3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.
4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.
5. Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается.
В 1982 году меня приговором Московского городского суда уже отправляли за высказывание собственного мнения в концлагерь. В 1991, правда, реабилитировали. То, что тогда назвали клеветой на советский строй, сейчас можно прочесть и в школьном учебнике.
Я очень надеюсь, что после свержения путинской хунты таких преданных режиму, а не закону судей, как Мария Шишкина, таких судей, которые не избраны народом, а устроены по блату, погонят из судов поганой метлой.
А о таких процессах, как этот, будем вспоминать с тем же недоумением, с каким сейчас слушаем рассказы о Большом терроре 37-го года.
При этом хочу пояснить политический и юридический смысл данного процесса.
Этот процесс - одна небольшая часть, один участок фронта, где власть ведёт наступление на наши права и свободы. У нас уже нет свободного телевидения, там осталась одна государственная пропаганда и развлекуха.
У нас нет свободы слова и собраний на улице. Недавно ввели драконовские, достигающие миллиона рублей, штрафы за проведение неугодных властям митингов и демонстраций.
Нас хотят лишить свободы слова и в Интернете.
Создать один из прецедентов руками присяжных.
Если Вы признаете меня виновным в совершении деяния, предусмотренного ст. 297 УК РФ, это будет означать, что о представителях власти мы не сможем высказывать своё мнение нигде, даже в интернете. Что отдельное сословие государственных служащих поставлено вне критики. Для власти будет очень кстати, если такой вывод сделают не профессиональные судьи, а представители народа – присяжные заседатели.
Это процесс был объявлен закрытым, приговор будет открытым. И либо защитит наше право на собственное мнение, либо послужит ещё одним инструментам «закручивания гаек», ограничения наших прав и свобод.
Поэтому я прошу не о себе – никакой результат процесса не может повлиять на моё мнение как о судебной системе РФ вообще, так и о некоторых судьях в частности. Но ваше решение может повлиять на правоприменительную практику, сформировать прецедент, позволить власти и дальше затыкать нам рот, запрещать любую критику режима и его опричников. Или, наоборот, не позволит затыкать нам рот.
Вам предстоит решить вслед за одним из популярных героев Достоевского, твари мы дрожащие или право имеем.
Присяжный народ единодушно ответил на все вопросы о моей виновности утвердительно, снисхождения у народа я не заслужил.
Утешаюсь тем, что для одного популярного персонажа в 33 году н.э. народное мнение имело более печальные последствия.
Особо печалит то, что эти десять теток и пара мужичков создали прецедент. До сих пор ст. 297 УК РФ (см. комментарии к ней в любом издании) подразумевала возможность оскорбления верных путинских слуг в судейских мантиях лишь в здании суда. Теперь они вознамерились закрыть для критических высказываний о своем сословии Интернет. Первый шаг сделан успешно.
Подробность, хоть и много букв. Эту часть выступления в прениях мне толком не дали огласить, обещая лишить слова за цитирование комментариев к ст. 297 УК РФ
12 октября 2010 года я узнал, что стал фигурантом пятого уголовного дела, возбужденного против меня правящим режимом, когда в мой дом ворвались сотрудники милиции со ставшей привычной целью: изъять все компьютеры и электронные носители информации. В предыдущий раз у меня все компьютеры и личные архивы изымали в 2006 году и до сих пор не вернули.
1. Следствие продолжалось в течение двух лет. При этом путинская власть обвиняла меня в том, что я в судебном заседании 24 сентября 2010 года оскорбил юную и нежную судью Машу Шишкину, заявив ей в девятом судебном заседании девятый отвод. Что этот отвод так оскорбил внучку, дочку и племянницу федеральных судей, что она неделю не могла ничего кушать, а потом написала донос. Она сама вам об этом рассказала, соизволив явиться на первое судебное заседание.
2. Первые два тома этого уголовного дела состоят сплошь из копий протоколов судебных заседаний и моих ходатайств об отводе, в которых за два года предварительного следствия так и не смогли отыскать оскорблений судьи в третьем поколении Марии Шишкиной.
3. Теперь государственный обвинитель говорит, что этот отвод уже мне не вменяется. Вменяются некоторые тексты, обнаруженные в сети Интернет. То есть, вопрос об оскорблении судьи в ходе судебного заседания с целью срыва этого заседания или с каким-то иным злым умыслом сам собою отпал. Тогда причём тут ст. 297 УК РФ? О каком неуважении к суду может идти речь после вынесенного судом решения? Чем мы тут с вами занимаемся? Я ознакомился с комментариями к ст. 297 УК РФ. Несколько комментариев уважаемых авторов могу огласить. Вот часть комментария с сайта rfuk.ru: Поскольку речь в ст. 297 идет о неуважении к суду, надо полагать, что оскорбление, предусмотренное в этой статье, так или иначе связано с предметом или ходом судебного разбирательства, либо хотя и не связано, но нарушает порядок в суде. Поэтому, например, оскорбление, высказанное участнику судебного разбирательства по сугубо личным мотивам и притом не в зале суда, должно квалифицироваться как преступление против личности. 3. Преступление совершается умышленно.
Вот комментарий из соответствующего издания под редакцией Председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева (издание 2011 года): Данный состав преступления имеет место в случае оскорбления указанных лиц в связи с выполнением ими функций, связанных с отправлением правосудия. Это может выражаться, например, в унизительных оценках квалификации судей, присяжных заседателей. Оскорбление может быть осуществлено в зале судебного заседания, в ином помещении суда как во время процесса, так и во время перерыва. Оскорбление, связанное с отправлением правосудия, но осуществляемое в другом месте (например, публичное оскорбление после процесса на почве мести), квалифицируется при наличии соответствующих условий как оскорбление представителя власти (ст. 319 УК РФ) или как преступление против личности (ст. 130 УК РФ).
Вот комментарий из учебника «Уголовное право Российской Федерации» под ред. Иногамовой-Хегай: Оскорбление может выразиться в унизительном неприличном заявлении о непрофессионализме, например прокурора, пристрастности судьи и т.п. Совершается путем устных или письменных заявлений, конкретных действий в зале судебного заседания или в ином помещении суда (например, во время перерыва). Из смысла закона вытекает, что местом совершения данного преступления может быть зал судебного заседания или иное помещение суда, а временем — период процесса судебного разбирательства. Преступление имеет формальный состав. Окончено с момента высказывания оскорбительных утверждений или совершения в неприличной форме иных действий. С субъективной стороны преступление совершается с прямым умыслом.
Все комментаторы, доктора юридических наук и профессора, в один голос говорят, что преступление, предусмотренное ст. 297 УК РФ, может быть совершено в ходе судебного заседания или в перерыве между заседаниями в здании суда и направлено на срыв нормального хода судебного заседания. Даже уточняют, что если судью оскорбили в театре после судебного заседания, то это уже преступление против личности, а не против правосудия. Сейчас, с отменой ст. 130 УК РФ, оскорбление за пределами судебного здания – это и вовсе административный проступок, а не преступление, по которому мировой судья в может оштрафовать оскорбившего на сумму от одной до пяти тысяч рублей в зависимости от способа, которым было нанесено оскорбление. Статья 297 УК РФ применяется для тех, кто намеренно ведет себя так, чтобы своими оскорбительными действиями или словами создать в зале судебного заседания нервозность, чтобы помешать суду и иным участникам судебного разбирательства всесторонне, полно и объективно исследовать обстоятельства дела, факты, имеющийся материал в деле. Эта статья применяется к тем, кто дезорганизует само осуществление правосудия. Местом этого правонарушения является зал судебного заседание или помещение в здании этого суда, куда могли выйти участники процесса в перерывах судебного слушания. Ни одного судебного заседания я не сорвал, никому в суде не нагрубил. И даже в театре после судебного заседания не встретил девицу Машу Шишкину и ничего ей не сказал.
Обращаю Ваше внимание на то, что обвинение неудачно сменило мотив преступления. В обвинительном заключении, подписанном прокурором области, и во вступительном слове прокурора речь шла об умысле оскорбить Марию Шишкину, чтобы добиться нужного мне решения суда. Сегодня прокурор говорил о моём умысле отомстить за незаконное решение. В этой связи я лишь ещё раз процитирую комментарий к ст. 297 УК РФ под редакцией Председателя Верховного Суда Лебедева: Оскорбление, связанное с отправлением правосудия, но осуществляемое в другом месте (например, публичное оскорбление после процесса на почве мести), квалифицируется при наличии соответствующих условий как оскорбление представителя власти (ст. 319 УК РФ) или как преступление против личности (ст. 130 УК РФ). Как видим, когда надо политического противника режима признать уголовником, можно, наплевав на рекомендации самого председателя Верховного Суда, вешать присяжным лапшу на уши.
Источник: http://manifest56.livejournal.com/402177.html |
ЛЮСТРАЦИЯ РОССИИ
